Из того ли хутора из Семиротова Выезжал Иван казацкий сын В больших
сапогах в полушубке овчинном Пряча нос в мохнатые отвороты ворота. В та
поры в крыше неба открылись звёзды Бурушку-Косматушку не стегал он Но
ладно ехал поглядывая на звёзды Свежий снег полозьями в колеи
въелозивая Не то чтоб смысл искал Да и плутать от него не думал Ласки
тающих снежинок блаженно Принимал нос Но сон уж клонил, баюкал
ритмом Копыт (а жаль - не колёс) И чувствовалось самодвижие
мысли Виделся бабий зад вполнеба Тянущиеся к нему озимые И возжелалося
съесть ломоть хлеба Проснулся, встрепенулся и повернул Сани И на снег
вывалил его конь Бурушка-Косматушка храпел и ржал "Лажа", - подумал Иван,
отгоняя сон На снегу на белом один (конь в страже бежал) Два чёрных зверя
кружили округ ево Медленно сжимая кольцо Уверенными глазами звёздный свет
отражали волки Оцепенение сбросил утёр рукавом лицо Встал И в пуд
обращенной ногой Сделал шаг в сторону хутора Семиротова ОН ХОТЕЛ ХЛЕБА И
ШЁЛ ДОМОЙ Чугунные ноги упрямо переставлял Лаяли бы хоть, а то
молча Чёрные звери с двух сторон ринулись на человека Порывами ветра
метнулись волки Но молоньями метнулись руки Человека Как будто ставшего
древним богом Могучие чугунные кулаки Сомкнулись на шкирках одного и
второго волка Как зубы волчицы-матери, когда были они сосунки И казацкий
сын На снегу оставляя две чёрные борозды ногами упирающихся волков Шёл
подобный Отцу Дружин В сопровождении Гери и Фреки - своих волков. Вокруг
была ночь и волки скулили Чувствуя руку бога До хутора Семиротова
оставалось совсем немного Когда Ивана заметили Волков убили И либо
древний бог тело ево покинул Либо от того что уж натерпелся страху Упал
Иван мёртвым и схоронили В чём был Не смогли даже сменить
рубаху: Волков он и мёртвый не отпустил Мертвец железною хваткой держась
за косматые шеи Сошёл в могилу Над ней потом поколдовала ворожея И поп
святой водою окропил И я там был Мёды, брагу пил По усам текло, поутру
стошнило.
